Как централизация и технооптимизм похоронили великую японскую мечту: фиаско проекта ICOT

В начале 1980-х японское правительство и крупный бизнес объединили усилия с тем, чтобы через создание искусственного интеллекта и компьютеров пятого поколения стать ведущей экономикой мира. Мы рассматриваем причины, почему проект, детище бюрократов и «технооптимистов», завершился неудачей.

В октябре 1981 года, правительство Японии объявило, что собирается потратить на создание пятого поколения компьютеров (第五世代コンピュータ) $450 млн. Еще столько же должны были внести частные компании-участники проекта.

Консорциум физика Фухи

В консорциум, образованный для поддержки проекта «Компьютерных систем пятого поколения» (The Fifth-Generation Computer Systems Project (FGCS), вошли крупнейшие японские корпорации: Fujitsu, Hitachi, Nippon Electric Corporation, Mitsubishi, Matsushita, Oki, Sharp и Toshiba. Государство в лице Министерства международной торговли и промышленности (MITI) поддержало проект через две свои крупнейшие лаборатории, Nippon Telephone and Telegraph’s Musashino Laboratories и электротехническую лабораторию MITI.

В августе 1982 года в центре Токио открылся «Институт компьютерной технологии нового поколения» («Institute for New Generation Computer Technology», ICOT).  Для участия в проекте были отобраны сорок молодых исследователей: лучшие из лучших в программировании, математической лингвистике, логике, вычислительной технике. Во главе проекта правительство поставило физика и кибернетика Фухи Казухиро. Задачи перед ICOT стояли масштабные.

Институт должен был создать пятое поколение компьютеров, с неслыханными вычислительными способностями и искусственным интеллектом. Под искусственным интеллектом подразумевалось следующее: предполагалось, что машины будут свободно общаться с человеком на его естественном языке, понимать любую речь и распознавать любые изображения. Они смогут учиться, принимать решения, понимать ассоциации, их поведение будет максимально приближено к человеческому.  [Feigenbaum, 1995]

В начале 1980-х японская бизнес-модель во всем мире считалась примером для подражания и внимательнейшим образом изучалась. Японские власти и корпорации собирались капитализироваться на своем промышленном чуде и создать новую экономику – экономику знаний. Они собирались упаковывать и продавать знания в той же манере, как другие народы продают нефть, газ или промышленные товары – с той поправкой, что знания будут стоить гораздо дороже и принесут им глобальное экономическое лидерство.

Большие надежды и «большой скачок»

Японские компании были сильны в создании hardware, поэтому было решено прежде всего создать «железный» прототип суперкомпьютерной системы. Программу предполагалось реализовать за 11 лет: три года было выделено на начальные исследования и создание прототипа, четыре года для разработки отдельных подсистем и последние четыре года для завершения работы над всей системой в целом. Главе проекта Фухи Казухиро удалось настоять на резком сокращении сроков: так, первый этап предстояло пройти всего за полтора года.

Первым поколением компьютеров считались ламповые, вторым — транзисторные, третьим — компьютеры на интегральных схемах, а четвёртым — с использованием микропроцессоров. Предполагалось, что компьютер пятого поколения построят на сверхбольших интегральных схемах и он будет рассчитан на вычисления параллельными процессорами, работающими с распределенными данными. Доступ к данным должен был осуществляться с помощью языка логического программирования, наподобие языка PROLOG.

Мировая гонка

Ведущие эксперты мира ставили на то, что будущее компьютеров лежит в параллельных вычислениях.  Проекты в этой области делали в США (в корпорации MCC), в Великобритании (компания Alvey), а также в рамках Европейской стратегической программы исследований в области информационных технологий (ESPRIT). [Bishop, 1985]

Но ни Соединенные Штаты, ни Великобритания, ни Советский Союз по разным причинам не стали делать чего-то сопоставимого по масштабам японскому проекту ICOT.

Предполагалось, что прототип машины будет обладать производительностью между ста миллионами и миллиардом LIPS  (логических заключений в секунду). Типовые рабочие станции к тому времени были способны на производительность лишь около ста тысяч LIPS. Для резкого увеличения производительности предлагалось постепенно заменять программные решения аппаратными, поэтому не делалось резкого разделения между задачами для программной и аппаратной базы. [ICOT, 1993]

Предполагалось, что искусственный интеллект, постепенно набирая мощность, начнет изменять сам себя, и будет перестраивать под свои задачи компьютерную среду. Принципы, на которых будет построен окончательный компьютер, заранее в систему не вводились, ибо считалось, что их выработает «искусственный разум», который возникнет эмерджентным образом. Ожидался также существенный прорыв в решении прикладных задач искусственного интеллекта – таких как распознавание и синтез речи.

Престиж нации

Одной из главных целей, поставленных перед искусственным интеллектом, рассматривалось полное решение задачи перевода с японского на английский. Для японских чиновников, научных администраторов и предпринимателей это была лакмусова бумажка, которая показала бы успех или неудачу всего проекта. Каждому из них была знакома неловкость, которую они испытывали в присутствии американцев из-за своего акцента. Национальный престиж был важной мотивацией проекта: его успех стал бы своего рода экономическим реваншем за поражение во второй мировой войне.

В рамках проекта предполагалось создать автономную печатную машинку, которая работала бы под диктовку, устранив проблему ввода иероглифов, автоматический портативный переводчик с языка на язык непосредственно с голоса. От искусственного интеллекта ожидали также автоматическое реферирование статей, поиск данных по категориям, характерным признакам и смыслу, шифровка и дешифровка сообщений, а также распознавание образов, поиск и анализ дефектов в промышленных продуктах. Ставились также задачи по моделированию аэро- и гидродинамических процессов. Иными словами, искусственный интеллект должен был довести японское преимущество в качестве продуктов до превосходной степени и компенсировать те комплексы, которые японцы все еще испытывали к США. [Callon, 1995]

Ставка на централизацию

Гарвардский социолог Дэниэл Белл выпустил в 1976 году книгу «Появление постиндустриального общества», где изложил «осевой принцип» постиндустриального общества. Принцип заключался в кодификации теоретического знания и в централизации его применения.

Белл делал акцент на новой интеллектуальной технологии, распространение «знающего класса», переход от производству товаров к экономике услуг, изменение характера труда и так далее. , Социолог описал подход к экономике, который было принято считать «японским» в понимании западных экспертов. Главный ресурс постиндустриального общества – это человеческий капитал, писал Белл, а экономическая основа постиндустриального общества – это наука и знания. Таким образом, по Беллу, главными институтами постиндустриального общества становятся университеты, академические институции и исследовательские корпорации. [Bell, 1976]

Проект ICOT удовлетворял критериям Белла, объединяя усилия университетов, независимых институтов и исследовательских лабораторий восьми крупнейших и технологически самых продвинутых корпораций Японии. В описании проекта делался упор на человеческие ресурсы. Японские продукты должны стать уникальными благодаря тому факту, что они будут аккумулировать  знания. ICOT предстояло стать квинтэссенцией японского чуда, японского духа, японского вкуса, японской краткости и японского рационализма, японского постиндустриального общества.

Фиаско

Но принцип “собирания в кулак ресурсов” для  “прорыва в высоких технологиях” не сработал – несмотря на то, что у японцев были для этого все возможности: финансовые ресурсы, поддержка правительства и крупного бизнеса, задел передовых разработок и глобальные лидерские позиции в целом ряде высокотехнологичных отраслей.

Проект потерпел неудачу по нескольким параметрам. Во-первых, разработчикам не удалось создать искусственный интеллект как систему, которая сама будет менять свои внутренние правила и параметры.

Переходя через определенную точку, система не умнела, а тупела, становилась опасной и неадекватной. Она резко теряла надежность, распадалась на составные части, которые действовали сами по себе. Проблему, на которую наткнулись японские разработчики, сформулировал позднее канадско-австрийский ученый Ханс Моравек, который писал о том, что для компьютера «относительно легко достичь уровня взрослого человека в таких задачах, как тест на интеллект или игре в шашки, однако сложно или невозможно достичь навыков годовалого ребёнка в задачах восприятия или мобильности». [Moravec, 1988]

Этот тезис стал известен впоследствии как «парадокс Моравека».

В проекте ICOT систему строили в расчете на решение «взрослых» задач, основанных на вычислениях суперкомпьютера, а потом предполагалось, что суперкомпьютер сам начнет писать алгоритмы, считавшимися «простыми». То есть, если развить сравнение Моравека, сначала ребенка учили решать дифференциальные уравнения, а потом, вдоволь их нарешавшись, он должен был учиться ходить.

Идея замены программных средств аппаратными тоже не выдержала проверки. Вера в «железо» была характерна для 1960-70-х годов, но уже с начала 1990-х этот подход стал казаться устарелым. В дальнейшем развитие вычислительных машин пошло по противоположному пути: стали совершенствовать программные средства при стандартных аппаратных.

Не оправдалась и вера в эмерджентность системы, то есть в то, что количественное добавление новых процессоров вызовет к жизни «интеллект», и система сама начнет не только решать все более сложные задачи, но и ставить их. Вычислительная производительность, достигнув некоего предела, практически прекращала расти даже после добавления новых параллельных процессоров. При этом с ростом вычислительных мощностей система не генерировала новые задачи, а «глупела».

Выводы

Технооптимисты, вставшие у руля проекта, сильно переоценили тогдашнее состояние разработок искусственного интеллекта. Многие  из задач, которые ставились в начале 1980-х, не решены и сорок лет спустя, при том что возможности вычислительной техники неизмеримо выросли.

Свою роль в фиаско ICOT сыграл и волюнтаризм руководства. Решения по проекту принимались высшими должностными лицами страны и топ-менеджерами крупных корпораций, которые были просто некомпетентны в науке.

При этом японская корпоративная и бюрократическая культура не способствовала учету возражений – то есть в проекте не хватало той самой «обратной связи», которая лежит в основе интеллекта.

Проблема заключалась и в централизации, на которую делали ставку адепты Дэниэла Белла. Возможно, в этом заключалось главное противоречие: децентрализованную самообучающуюся и самосовершенствующуюся систему пытались построить централизованными, почти диктаторскими методами, до сих пор привычными, впрочем, для современных корпораций, как частных, так и государственных. Подобный подход характерен, к сожалению, и для России, и стоило бы разобрать провал нескольких крупнейших российских проектов по развитию высоких технологий, которые основывались примерно на тех же принципах, что и японский проект ICOT.

Литература:

Bishop, Peter. Fifth Generation Computers, New York, 1986. Tohru Moto-Oka, Masaru Kitsuregawa, The Fifth Generation Computer: the Japanese Challenge, New York, 1985

ICOT. History and goals. Accomplishments, etc. Loyola College, WTEC Division, 1993

 

Feigenbaum, Edward, et al. (Gio Wiederhold, Elaine Rich, Michael Harrison). Advanced Software Applications in Japan. Hoyes Data Corporation, Park Ridge, USA, 1995

Callon, Scott. Divided Sun. MITI and the Breakdown of Japanese High-Tech Industrial Policy, 1975-1993. Stanford University Press, 1995

Bell, Daniel. The Coming Of Post-industrial Society. A Venture in Social Forecasting. New York, 1976

Moravec, Hans.  Mind Children: The Future of Robot and Human Intelligence — Harvard University Press. Cambridge, Mass, London. 1988, p. 15. 224 p.

 

 

 

 

Вам также может понравиться...

Популярные записи